Разница у меня с животными, такими как Ручка. И, боюсь, даже Гетлост. Я понимаю, как это звучит, но со своей позиции я не вижу тут принципиальной разницы между ними. Между всеми тут и мной, наблюдаю. Я в принципе не рассматриваю вариант суицида как допустимый выход. Точней, это может быть оправдано, но не в мирной жизни. Если бы я Ручку каждый день избивал до потери чувств, она бы себя убила, написала бы прощальное письмо, где меня во всём обвинила, я бы его порвал, сжёг, и забыл. Потому что это хуйня. Ручка бы использовала это как повод. Это не то, что на войне. Ручка реально убила бы себя потому что нашла, например, где я с другим животным переписываюсь, и ей показалось, что то животное я люблю, а её разлюбил. Поэтому убилась реально. А написала хуйню, как злой ребёнок, из манипуляции. Мне не надо такое объяснять, у меня отец учитель. И военный. Учитель по призванию. И я тоже. Я решаю вопросы иначе. Если у меня возникнут мысли о суициде, я просто сдамся в дурку, потребую, чтобы меня лечили. И меня послушают, потому что это безумие. А вы это культивируете тут, даже те, у кого нет справки. Но теперь можете не переживать, теперь вас возглавляет единственный среди вас нормальный пацан, как Бог-император, можно сказать. Если я кого-то лично не успею добить, то прокляну, объявлю отступником. А тех, кто похвалит, предам анафеме. Так правильно. Даже Гетлост тут была не права, от вас не отличалась. А я отличаюсь, во мне нет гнили. Моя вся гниль это косметика. А внутри я святой. Как Бог-император, в точности. Не как Сангвиний, таким я был при Гетлост. А сейчас не могу себе позволить. Не хочу. Обстоятельства изменились, и я изменился. Для меня есть только долг. Я не такой как вы. Поэтому вы нужны мне. Как пороки смертному созданию. Иначе я так вознесусь, что меня не станет. Вы не поймёте нихуя. От вас и не требуется. Главное, чтобы я не забыл. Я не забуду. Это как забыть покакать.
